В последние годы на территории Российской Федерации неуклонно растет количество осужденных по «наркостатьям». В частности, на 2020 год около 29 процентов всех уголовных дел были возбуждены по одним из 11 статей, которые так или иначе связаны с наркотиками.
Основной среди них считается статья 228 УК РФ: «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные приобретение, хранение, перевозка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества». То есть это осужденные люди, которые не занимались сбытом наркотических средств, по большей части – наркозависимые. Многие отбывают наказание более трех лет, и никто из них не имеет права на условно-досрочное освобождение до того, как отбудет три четверти срока. Такие же правила в законодательстве установлены для осужденных педофилов и террористов.
По словам известного осужденного Евгения Веретенникова: «Почти все мои попутчики, осужденные уже за сбыт, делились на два типа: наркоманы, попавшие под горячую руку Фемиды, и школьники, которые повелись на вакансии курьера в «Вконтакте» и решили заработать легких денег. Большинство из них принимали на первом же адресе, выданном им "работодателем": брали сразу с поличным, видеосъемкой и группой захвата. Тех, кто получил хоть какую-нибудь прибыль, единицы.
Всего же, что в этих тесных условиях неизбежно, я познакомился минимум с тремя сотнями таких «наркобаронов». В последнее время новенькие в колонию приезжают в основном по этой статье, все ближе к 2000 году рождения. И колония становится все больше похожа на пионерлагерь».
По данным сайта «228.novayagazeta»: «Число людей с расстройствами, которые связаны с употреблением наркотических веществ, в России довольно велико. Так, по данным онлайн-издания Our World in Data в России около 1,5 миллионов человек регулярно употребляют запрещенные вещества, при этом только около 17% обращаются за медицинской помощью.
Однако даже эту статистику нельзя назвать полной. С одной стороны, такая ситуация связана с тем, что статус наркозависимого предельно стигматизирован в нашей стране, и мало кто готов сообщать о своей проблеме. С другой – с тем, что Правительство России не собирает и не передает международным организациям данные об общем количестве потребителей наркотиков. Министерство здравоохранения собирает информацию только о потребителях наркотических веществ, обратившихся за государственной медицинской помощью.
Разница в данных между количеством наркопотребителей и тех, кто обращается за помощью, вызвана, в том числе запущенностью российской системы лечения наркозависимости. Как отмечается в отчете Human Right Watch, большинство наркопотребителей считают государственные наркологические клиники заразными, дорогими, не вызывающими доверия и коррумпированными. Согласно отчету Human Right Watch, в России потребители наркотиков представляют собой легкую и желанную мишень для полиции, которая заполняет квоты на арест и вымогает деньги.»
Попадая в места лишения свободы, зачастую, осужденные сталкиваются с ограничением своих основных прав и свобод, которые им гарантирует государство. Будучи наркозависимыми, они страдают сопутствующими заболеваниями, такими как ВИЧ-инфекция, вирус гепатита С, туберкулеза и т.д. Каждый из них нуждается в необходимом лечении, на которое имеет гарантии, предоставляемые Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
По факту же, мы сталкиваемся с реальной картиной, где в тюрьмах для получения основной и специальной медицинской помощи, необходимо писать заявления, подавать иски в суды и обращаться за помощью к активистам.
Первое, с чем сталкивается наркозависимый заключенный, – это отсутствие социальной и психологической реабилитации в колонии. То есть, человек с наркоманией (синдромом зависимости, что закреплён в международной классификации болезней, как патология) оказывается абсолютно без сторонней помощи, один на один со своим заболеванием. Естественно, в условиях колонии не происходить его исправление и по факту, выходя на волю, он снова вступает в порочный круг запрещенных веществ.
Если человек нуждается в медицинской помощи, часто для прохождения стандартных обследований и лечения, он должен добиваться этой возможности месяцами. Как рассказывает Анастасия Шевчук, член RuNPUD, Калининград, Россия: «Доступ к лечению и оказание медицинской помощи в местах лишения свободы, по моему мнению, сильно ограничены у нас. За последнее время я неоднократно сталкиваюсь с такой ситуацией: люди обращаются к нам, и пока мы до суда уже не дойдем, то есть суд уже не встанет на нашу сторону, и мы не докажем, что мы правы и что человеку необходима вот эта помощь конкретная: МРТ, КТ или другое какое-то обследование, какие-то даже анализы элементарно взять, – этого ничего не делается.»
Так как внутривенное употребление наркотиков сопряжено с риском передачи ВИЧ-инфекции и вируса гепатита С, то в местах лишения свободы насчитывается большое количество людей со статусом. Каждый такой больной должен ежедневно получать антиретровирусную терапию по индивидуальной схеме. Как отмечает Анастасия, с этим у пенитенциарной службы тоже зачастую проблемы: «Про людей, живущих с ВИЧ: из последнего, что я слышала от девочек, которые работают с женскими колониями, – я сама больше с мужскими колониями работаю, – что им препараты давали просроченные. Во-первых, им дают препараты без коробки и обрезанные. На самом блистере, где дата пропечатывается, они обрезанные. Зачем это делается, и так же понятно, что препараты просроченные. И что ни говори, что ни пиши. В женской колонии вообще делать нечего, это бесполезно. И в мужских колониях, я слышала, что есть препараты просроченные, но там это более решаемый вопрос.
Еще из последних случаев: человек, живущий с ВИЧ, причем он болеет больше 22 лет, пил все время терапию. И тут такая ситуация произошла: у него, видно, какая-то резистентность развилась, и ему стала не подходить старая схема приема. То есть он пьет терапию, а у него иммунка падает, и нагрузка растет. Он через заявление просит: «Пожалуйста, поменяйте мне схему, потому что я плохо себя чувствую». И по анализам видно, что у него проблемы. То есть ему не подходят старые препараты. Они берут у него повторно все эти анализы, меняют ему схему без проблем. Но только вот когда дело доходит до того, что надо препараты выдавать, они выдают ему все препараты, кроме одного. А он расписался уже за эти препараты. А потом до него доходит – а зачем он тогда вообще эту терапию пьет. Ведь он просто свой организм травит, потому что без этого препарата ему ничего не поможет.»
Медицинская помощь в условиях колонии резко ограничена еще и тем, что попросту не хватает квалифицированных кадров. Если осуждённому необходимо обратится за помощью к узконаправленному специалисту, по идее, врач может прибыть в колонию для консультации. Однако, чаще всего, заключённого отправляют в больницу за территорию исправительного учреждения. По такой схеме работает предоставление медицинской помощи в идеале. На практике же, подтверждение необходимости лечения, сама транспортировка, бюрократическая волокита и личное нежелание, приводит к долгому затягивания процесса и негативным последствиям для здоровья заключенного.
Вот некоторые выдержки из положительных судебных решений по факту нарушения прав заключенных на своевременную медицинскую помощь: «…в обоснование заявленных требований указал, что в период отбывания наказания в ФКУ ИК-2 УФСИН России по Томской области… у него воспалился левый глаз, что сопровождалось болевыми ощущениями. В связи с чем он обратился в медицинскую часть ФКУ ИК-2 УФСИН России по Томской области, однако ему не была оказана надлежащая медицинская помощь. Квалифицированная медицинская помощь ему была оказана лишь спустя три месяца после обращения в прокуратуру, что причинило ему моральный и физический вред».
«Обратившись в суд с заявлением, Т., содержащийся в ФКУ ИК-5 УФСИН России по Забайкальскому краю, ссылался на то, что, имея заболевание, он не получает в учреждении необходимого лечения и диеты, в медицинском обследовании администрация учреждения ему отказывает. Исследованными по делу доказательствами подтверждено, что в период нахождения в ФКУ ИК-5 необходимой медицинской помощи, включающей медицинское обследование, установление диагноза по указанному заболеванию, истец не получал, в представленной суду медицинской документации отсутствуют его личные подписи, подтверждающие отказ от предлагаемого обследования и лечения, факт его отказа от подписи по делу не доказан, сведений о проведении с ним беседы о возможных последствиях отказа от медицинской помощи в деле не имеется».
Таким образом, надеяться заключенным на медицинскую помощь хотя бы в минимально необходимом объеме, приходится не всегда. Та же ситуация обстоит и в колониях Калининградского региона по словам Анастасии Шевчук: «Тоже вот пример – парень у меня со сломанной рукой. В ШИЗО где-то его там закрыли, рука у него зигзагообразной уже стала, ему там не делали операцию. И потом раз, раз, раз – все сделали быстренько. И пока делали операцию, задели нерв, и у него развилась еще какая-то куча заболеваний. То есть рука плохо шевелиться, он не может ей писать. И, значит, ему надо эти пластины как-то доставать. Он говорит: «Вы когда меня отвезете на волю, в больницу, потому что здесь это не сделают?». А ему отвечают: «Да, да. Сейчас там просто девочка молодая устроилась, она боится вас, зеков». Он говорит: «Мне-то что делать теперь?» И вот что ему теперь, всю жизнь с этими пластинами ходить?
Или другая ситуация – теперь уже врачи-кардиологи. Нужен был кардиолог парню одному. Он обращался, никто не шевелился. Мы подали в суд, они зашевелились, начали потихоньку специалистов одному человеку предоставлять. То есть остальные все сидят без специалистов. Вот сейчас у нас процесс идет по этому делу. Да, они ему уже их предоставили, но процесс мы все равно не будем заканчивать, потому что это ненормально. Человека хотя бы один раз в год можно же обследовать».
С нарушением прав заключенных в условиях колонии понятно, но что же ждёт уже бывших осуждённых, когда они выходят на волю? Для наркозависимых одним из наиболее распространенных путей является возвращение к истокам – наркотикам. Отбыв свой срок, бывшие заключенные не успевают социализироваться. По факту, в связи с отсутствием качественной психологической помощи, социальной работы во время заключения, они не знают, как привыкнуть заново к обычной жизни. Большинство из них, воодушевленные свободой, возвращаются к разнообразию запрещённых веществ и вскоре обратно попадают за решётку.
По информации ресурса team29.org: «В России не существует ни единой системы ресоциализации бывших заключенных, ни закона, который бы контролировал эту систему. Чтобы получить помощь, осужденному нужно обратиться в центр социальной адаптации или центр занятости — там помогают всем «незащищенным группам населения», к которым относятся в том числе сироты, бездомные, наркозависимые. Бывшие заключенные могут претендовать на помощь по закону «Об основах социального обслуживания граждан Российской Федерации». Они получают не специфический набор, который соответствовал бы особенностям их положения, а отдельные услуги, предназначенные для бездомных, безработных, малоимущих и инвалидов. Более того, помощь можно получить только если человек смог доказать свою принадлежность к какой-либо из этих групп».
Кроме того, часто женщины - бывшие заключенные, которые остались без моральной и материальной поддержки, не получают помощь социальных служб, часто уходят в сферу сексуальных услуг, начинают торговать наркотиками и опять попадают в колонию. В заключении необходимо отметить, что барьеры, с которыми сталкиваются наркозависимые осужденные, это как раз те проблемы, которые не дают им возможности стать полноценными членами общества. Устройство пенитенциарной системы само по себе формирует порочный круг, где заключенные остаются без шанса выбраться из своих заболеваний. По этой причине необходимо учитывать все аспекты этой ситуации и начать решать их на государственном уровне - обеспечивать людей, употребляющих наркотики, программами снижения вреда и поддерживающей опиоидной заместительной терапией, полноценным социально-психологическим сопровождением и качественным современным лечением инфекционных заболеваний.
член ЕСЛУН,
координатор ЭСПЛ,
Роман Ледков